Тайны столичных предместий - Страница 1

К оглавлению

1

Автор искренне благодарит за помощь в написании, идеи, моральную поддержку и консультации по самым разным вопросам:

Алсу Титову

Максима Шейко

Павла Кучера

Анну Дашевскую

Анатолия Логинова

Анатолия Спесивцева

Глава I

В которой модный художник, откликаясь на просьбу старого знакомого, оставляет столицу и отправляется в сущее захолустье.

Письмо, с которого для меня началась вся эта история, я получил солнечным майским утром. Вопреки своему обыкновению поваляться в постели и малость полениться, этим днем я встал рано, свежим, отменно выспавшимся и отдохнувшим.

Погоды за окном небольшого особнячка на Розмари-роуд, в котором я проживал последние полгода, стояли волшебные — солнце золотило нежные еще листочки, играло в разноцветье распустившихся в палисаднике цветов, и, что было отнюдь не менее важным для поднятия настроя и душевного ликования, нынче к полудню должны были прислать гонорар за портрет одного весьма влиятельного лица, над изображением которого я трудился в последнее время.

Одевшись, и спустившись к завтраку, который столь чудно готовит моя домохозяйка (равно как обед, ланч, ужин, полдник и перекусы на любое время), я с интересом просмотрел утреннюю почту. Газеты были отложены на после еды, несколько конвертов отброшены не вскрываясь — нынче, получив признание, я вправе сам выбирать себе клиентов, а эти досадливые типы не вызывали у меня желания писать их самих, либо же их родню.

Иные послания, те, что заслуживали рассмотрения, я отложил к газетам, дабы в спокойной обстановке изучить их в кабинете. Отчет своего биржевого и финансового агента прочел сразу, подняв себе настроение еще немного, и лишь под конец, бережно, сторожась повредить содержимое, я взял послание от человека, который, без сомнения, сыграл в моей судьбе решающую роль, и с которым я не видался уже около полутора лет. Аккуратным и красивым его почерком на простом казенном конверте полицейского ведомства значилось: «Коллежскому секретарю от полиции в отставке, мистеру Доналу О'Хара от сержант-инспектора полиции Айвена Вилька. Розмари-роуд, дом 35».

Суперинтендант Канингхем, бывший некогда и моим, и мистера Вилька начальником, при моем вынужденном выходе в отставку выбил для меня следующий полицейский гражданский чин. Конечно, став в одночасье известным и модным художником я уже не мог посвящать себя службе, а пенсион положенный мне за звание был откровенно смешон, но зато теперь я мог любому зарвавшемуся нахалу бросить в лицо, в зависимости от обстоятельств, или «Да я бы мог выстроить карьеру, служа Короне, а не мучиться и малевать всяческих приверед» (повышение в классности менее чем через год, да, строго говоря, через пару месяцев — случай, скажем прямо, в столице небывалый) или же «Милостивый государь, как лицо офицерского достоинства я вынужден требовать сатисфакции».

От последнего, впрочем, планида пока берегла.

Мистер Вильк по результатам того нашумевшего дела тоже получил повышение — сначала нашивки сержанта и медаль, которые заслужил рискуя жизнью и здоровьем, проявив чудеса как беспримерной храбрости, так и примерного благоразумия, а затем, когда эрл Чертилл смог подчинить столичному Главному управлению полиции всех полисменов графства (и, судя по последним слухам, не намеренный на этом останавливаться), он стал одним из первых окружных околоточных Эрина, возглавив небольшой участок в сельской местности.

Совмещающий острый хваткий ум и заметную начитанность с катастрофическими пробелами в образовании, этот титанических пропорций мужчина стал идеальным начальником для деревенских дуболомов с одной стороны, и образцом для подражания для простых полицейских — с другой. Вышедшие с низов, эти люди могли рассчитывать максимум на сержантское звание и должность полицейского десятского. Звание же окружного околоточного, хотя и возможно для сержантов, приравнивается к инспектору или флотскому лейтенанту и открывает двери в очень многие дома. Рисуя притом и заманчивые карьерные перспективы.

Увы, несмотря на то, что только благодаря предусмотрительности и прагматизму, тогда еще констебля, Вилька, имя мое прогремело на всю столицу, покидать Дубровлин мне эти заполошные и суматошные полтора года, когда меня разрывали между модными салонами, нельзя было никоим образом, ибо слава быстро приобретенная столь же быстро может и пройти. Только последние пару месяцев я, заработав настоящее имя (и закончив Академию художеств), мог позволить себе слегка сбавить темп, не хватаясь лихорадочно за каждый заказ. Разумеется, в светских сплетнях не было места для полицейского сержанта, как не было времени и у меня навести справки о нем. Только лишь на известие о рождении у него первенца я нашел время отправить открытку с пустыми казенными поздравлениями.

Должен ли я был этого стыдиться? Вероятно, что должен. Однако благоразумнейший Айвен Вильк, убежден, не винил меня за небрежение. И вот, неожиданно прислал весточку.

Вскрыв его послание, и пробежав глазами первые, ничего не значащие строки приветствий я с удовольствием узнал, и о том, что преподнесенное мною мистеру Вильку полотно «Арес и Афина у яблока раздора», где он как раз в роли бога войны и изображался, является предметом всеобщей зависти, и что сержант-инспектор принят в обществе местных (для него) джентльменов, душой которого является один зажиточный, но любящий сельскую глушь и болота вокруг родового замка джентльмен, некий сэр Филтиарн О'Раа. Имя мне это, разумеется, ничего не говорило, однако основная цель послания была связана именно с этим человеком и умещалась всего в несколько строчек.

1